«Я участвовал в создании пяти телеканалов»: Ильшат Аминов о «Шаян ТВ», телеграм-каналах, отношении к критике и продажной журналистике
– Ильшат Юнусович, вы уже 21 год руководитель на телевидении. Это как целая жизнь. Можете сказать, что вы сами считаете своим самым большим достижением?
– Я никогда не стоял на месте. По ходу работы всегда рождались новые проекты. Это самое главное. Я уже несколько раз говорил: если месяц-другой я не буду приносить телевидению что-то хорошее – уйду, даже не задумываясь. Потому что я всегда должен ему что-то давать – новый проект или новую программу. Когда идет вот такое развитие, я собой доволен, должен сказать честно.
Сначала мы открывали канал ТНВ. Были трудные моменты, сюда приехал Швыдкой (Михаил Швыдкой, в то время председатель ВГТРК. – Ред.), поделили каналы, коллектив, ругались, скандал… Творилось просто невообразимое – как мы там ссорились, были тяжелые моменты…
Затем построили канал “ТНВ Планета”. Это уже для татар, проживающих за границей. Снова была работа – выйти на спутник, выйти на «Триколор», договариваться с разными кабельными операторами, ведь существует более 300 кабельных операторов, им раздали. Был этот проект.
Теперь вот сделали проект «Шаян ТВ». Он был задуман давно, и работа над проектом начиналась еще в 2004 году. Все эти годы мы ставили перед собой цель вывести детское направление в отдельный канал. Мы уже давно были готовы это сделать. Время наступило сейчас.
Сейчас у нас также появился «Майдан ТВ». Это уже музыкальный канал. Его надо доделать. Рассмотреть его экономику, оплатить долги, сделать из него самостоятельный канал. Но при этом чтобы он не потерял своего лица.
Сейчас вот осталось последнее дело. Президент уже сказал об этом. Если к 2020 году нам удастся построить новое здание с 7 – 10 студиями, думаю, это будет удивительно хорошей вещью.
Вот так, у меня по жизни так получается – создавать, открывать каналы. До этого я же еще участвовал в создании канала «Эфир». Ты попробуй пятый по счету канал открыть с нуля! Это же счастье. Поэтому я всегда чувствую себя нужным. Надо сделать телеканал. Придумать его концепцию, собрать людей, оснастить технически, все достать, все сделать… Жизнь на это ушла, сказал бы я, но жизнь еще не прошла. Потому что много дел впереди. Много еще задач стоит у меня, поэтому считаю, что я нужен, поэтому работаю.
Я сразу скажу – меня критикуют. Конечно, критикуют. Некоторые говорят: Аминов уже долго сидит, давно уже надо уходить. Такие люди, наверное, тоже есть, дело ведь не только во мне. Будь это детский канал, музыкальный или ТНВ, для меня главная цель – собрать людей, неравнодушных к татарскому, национальному, людей, любящих телевидение, и дать им возможность работать. Это моя главная цель, другой цели нет.
«Татарам нужны новые телеканалы»
– Когда вы начинали, татароязычных каналов не было. А сейчас у татар есть и тот же музыкальный канал, еще один музыкальный канал пришел из Башкортостана. Получается, конкуренция. Не приведет ли это к тому, что аудитория разделится между каналами? Или каждый привлечет своего зрителя и зрителя станет только больше?
– Все еще не хватает, не хватает нам татарских каналов. Нам и спортивный канал нужен. Мы и концепцию его разработали, и в планах было.
– Думаете, будут смотреть?
– Будут. У него ведь есть и социальный аспект. Это понятно, татарский канал трудно сделать как бизнес-проект. Как бизнес-проект мы себе представляем канал «Майдан». На него государство денег не дает. Он должен себя кормить и обеспечивать. Это чисто бизнес-проект. Остальные ведь больше социальные проекты, вы ведь это понимаете. Что касается спортивного канала, конечно, у нас нет индустрии, чтобы покупать права, эти права превращать в рекламу и возвращать деньги, нет у нас механизма. Но детский спорт надо показывать, я считаю. Надо показывать «Золотую шайбу», «Кожаный мяч». Я бы показывал. Конечно, это интересно государству. Дети должны чувствовать себя так: «Вот я занимаюсь спортом, меня люди знают, со мной люди общаются, я человек, достойный развития». Если мы хотим готовить таких детей, нам и этот канал нужен.
Я считаю, что нам и ретро-канал нужен. И на радио такой канал нужен. Что у нас есть сейчас – это эстрадные каналы. Концепция нашего «Болгар радиосы» – «золотые татарские хиты». У нас внутри «Булгар радиосы» сидит канал «Тэртип», его ведь тоже надо вывести как отдельный канал. Такая цель тоже есть. И мы это сделаем, найдем какие-то способы. Потому что ретро-канал нужен. Очень многие наши большие исполнители ушли, без такого канала нельзя.
Нужен канал новой татарской музыки, альтернативной музыки? Нужен! В Москве уже более ста каналов, все еще появляются новые. А у татар что? Три канала. У нас еще свободных ниш очень много. Эти свободные ниши надо занять.
В Кремле ведь проходил концерт альтернативной музыки, я ходил, слушал их. Есть там довольно интересные группы. Довольно интересно творчество коллектива из Башкортостана, мне кажется, их как-нибудь, да все равно надо выпустить, продвинуть. Им нужна помощь, поддержка, нужен заказ, если сказать государственный заказ – слишком громко. Их надо выводить в свет. И такими делами надо заниматься. Поэтому я думаю, что мы пока еще только на половине пути.
О радио
– Если говорить о радио – нужно такое радио, как «Эхо Москвы»?
– С языка сорвал. Конечно нужно! И разговорное радио тоже надо.
– На«Булгар радиосы» это хотя бы частично будет реализовано?
– Будет. Я это уже давно обдумываю – нужно радио, которое говорит о политике, проблемах. Это тяжелая работа, очень сложно это . Надо говорить, надо решать проблемы. Жаль, таких радиостанций у нас вообще нет. Все мы ориентированы на музыку. Потому что если хочешь зарабатывать, деньги сейчас там. Концерты, гастроли, там деньги есть…
Наше радио, неплохо работает. Прибыль назвать не могу, но несколько миллионов зарабатывают. Это очень сильная радиостанция. Остальные меня спрашивают: «Как вы на радио можете столько зарабатывать?» Я говорю: а как же? Потому что мы нужны людям. Артистов много, им нужны. Когда есть такой канал для коммуникации с населением, его используют очень активно.
«Майдан» сейчас немного привели в порядок. Кто только вот не приходит! Во-первых, многим хочется петь. Это я только сейчас понял, простите уж меня.
У многих мужчин поют жены, дети. Приносят клипы. Оказывается, поющих очень много. Поют люди разных профессий, снимают клипы, делают саундтреки. Нормально. (…)
«Согласен с критикой насчет того, что на телевидении нет серьезных тем»
– Вы сказали – критика. Вот критикуют, что на нашем телевидении и радио только и делают, что поют, а серьезных вещей нет. Ожидается ли появление на татарском телевидении серьезных тем – политики, экономики?
– Действительно, это правильная критика, я ее поддерживаю. Видите же центральные каналы, они тоже ушли от серьезных вещей. Телевидение сейчас ушло больше на развлекательные проекты, все шоу да зрелища. Сейчас сплошное шоу, сложно услышать какие-то умные, аналитические вещи.
Об этом я думал. У нас была ежедневная программа – «Таяну ноктасы». Это ведь уже не песни, а обсуждение политических тем. Эту программу делать сложно. У меня есть цель – сделать ее полностью в формате ток-шоу – работать с аудиторией, пусть сидят люди, задают вопросы… Пока передача, ведущие, продюсеры развиваются.
Я много лет работаю на телевидении. Для меня самая большая проблема – найти людей, которые мыслят по-татарски, в то же время могут сказать что-то новое, экспертно-выверенное из области татарской мысли. Таких людей не очень много. Приходится обращаться к одним и тем же экспертам. Что в области культуры, что в экономике – все те же лица. А нам нужна молодежь, уровня Туфана абый Миннуллина, Миркасыма абый Усманова. Молодежи не видно. Их мало. Возможно, они есть, я их не знаю. Такие, чтобы отлично знали историю нашу, политическую историю татар, разбирались во всех тонкостях, могли детально рассказать, высказать мнение. Нужны такие. Таких мне не хватает. Их мы ищем. Сейчас есть группа молодых историков, мы думаем привлекать к себе таких людей. Да, нужные такие программы на телевидении. Надо этот вопрос обдумать, обсуждать, конечно, нельзя все время петь и веселиться. Надо, чтобы развивалось и телевидение, и все национальное.
«Стало трудно находить татароязычные кадры для телевидения»
– Раз уж заговорили о кадрах, расскажите,пожалуйста о тележурналистах. На каком уровне подготовки были тележурналисты в начале вашей работы на телевидении? Сейчас вы довольны уровнем подготовки татарских тележурналистов?
– В начале 2000-х было хорошо – пришло новое поколение молодых татар, которые пошли в школу в 90-е и поступили в университет. В одно время этот вопрос был решен. Они работали на татарском, хорошо владели татарским. Я их замечал, они начинали у нас работать. Кто-то потом, может, ушел, кто-то остался, это уже привычное дело.
Теперь снова появились трудности. Появилось ощущение, что молодежи, владеющей татарским, становится меньше. Что-то изменилось. Может быть, из-за изменений в образовании? У меня есть вот такое чувство.
У нас в Актаныше есть татарская школа. На наш канал «Шаян ТВ» многие пришли оттуда. У нас рядом есть татарская гимназия № 2 (гимназия соседствует со зданием ТНВ на улице Усманова. – Ред.). Сохранилось несколько таких школ, которые все еще дают нам кадры. И таких кадров стало меньше.
Мы уж не знаем, что делать. В прошлом году на конкурсной основе выбрали трех выпускников школ и оплачиваем их обучение в университете на кафедре татарской журналистики. Пришли три татароязычные девушки, парней нет. Ребят не можем найти, они почему-то не приходят. Вот перешли на такое теперь. Кадры готовим сами.
Система подготовки татарской интеллигенции не построена, я ее не вижу, нет этой системы. Она разрушилась и не больше не появилась. Такая система, которая будет воспитывать татарскую интеллигенцию, взращивать ее, обучать и вести в политику. Думаю, что вот такой системы нет. Меня, наверное, «убьют» за такие слова, но я так считаю.
«Идея Шаймиева о трехязычной школе – революция в образовании»
–На 80-летии Госсовета РТ во время выступления Минтимира Шаймиева я наконец услышал слова, которые хотел услышать. Они меня взволновали, они были как бальзам на душу. Минтимер Шарипович сказал, что в образовании будем строить новую систему. Детский сад, школа, федеральный университет, подготовка педагогов – теперь все будет приведено в одну систему. Если родители по своему желанию будут отдавать детей в эти детсады, школы, мы через несколько лет увидим трехязычных специалистов, которые хорошо знают татарский, английский и русский языки. И такие школы будут созданы во всех больших городах и районных центрах, я так понял Минтимира Шариповича. Это уже система подготовки нашей татарской интеллигенции.
Я вижу только контуры этой системы. Но у нее должно быть и последнее, заключительное звено. Думаю, что появится национальный университет. Потому что нам нужны и свои поэты, писатели, и деятели культуры. Было бы здорово, если бы мы смогли создать систему, чтобы она взращивала татарских патриотов. Я теперь увидел его направление. Если честно, Минтимер Шарипович вместе с нашим президентом Рустамом Нургалиевичем объявили революцию в образовании.
– Революция, которую очень ждали.
–Да, долгожданная революция. Вы это прочувствовали или нет, я прочувствовал: это – революция. Наконец, стали видны какие-то контуры системы нацонального образования. Надо ее еще проработать: создать методики, подготовить педагогов, еще тысяча вопросов, но направление уже понятно. Школы, создающие нашу интеллигенцию. Это для меня такая выдающаяся вещь. Эту революцию свершить должны мы все вместе. Здесь надо работать во всех областях. Там должны быть самые лучшие здания, лучшие учителя, лучшие стадионы, бассейны. Надо построить такую школу. Надо стараться, чтобы все было хорошо, потому что туда все родители должны стоять в очереди, чтобы отдать своего ребенка. Вот говорят, в лицей рядом с нами не поступить, конкурс десять человек на место, это я знаю. Вот такой должна быть эта школа. И туда родители должны приходить добровольно, полностью поддерживать, что их ребенок до 10–11 класса будет учиться по такому курсу. Хочешь – учишься в обычной школе, хочешь – поступаешь в эту школу. Это уже добровольное решение, никаких проблем здесь нет.
Правильно говорят, нам уже пора перестать во всем винить Москву. Все, мы этот этап прошли, теперь самим надо работать засучив рукава, особенно в этой области. Мы с Минтимером Шариповичем встретились, поговорил с ним. Тонкостей он не сказал, но я понял, к чему мы должны прийти с этой концепцией.
«Мечетей достаточно, давайте строить школы!»
– Вы уже давно об этом говорили. Точно помню, как вы лет десять назад сказали, что нужна такая школа.
–Я всегда об этом говорил. Слышат меня или нет – это другой вопрос. Всю жизнь это говорю, а это ведь уже конкретная программа, Минтимер Шарипович показал ее путь. Конкретную дорогу, от пункта А до пункта Б, так сказать.
А я всю жизнь говорил и все время слышал критику. Я говорил – ребята, мечетей построили достаточно, давайте уже строить школы. Мне кажется, надо строить школу. Наверное, наши бизнесмены, денежные люди уже построили столько мечетей, сколько нужно.
Татары ведь, они богатые, у нас бизнесменов много. Теперь уже пусть на свои деньги построят школы. Пусть у школ будут фонды, сами родители создают эти фонды. Я сейчас и сам собираюсь открыть такую программу, помогаю школе. Именно школе надо помогать. Потому что если не сделаем школу, у языка, нашей нации будущего нет. Будет школа – говорю же, появится и татарская интеллигенция. Чтобы сохранить нацию, республику, культуру и историю, в первую очередь надо сделать это.
«Пение «Туган тел» перед парламентом – это было эмоциональное выступление»
– Во время обострения языкового вопроса вы вместе с активистами спели «Туган тел» перед зданием парламента. Татарская интеллигенция очень благосклонно приняла это. Вы таким образом хотели выразить свою позицию?
– Это был эмоциональный поступок. Увидел молодежь, которая стояла перед зданием парламента, – потом это назвали несанкционированным митингом, противозаконным собранием. Ну что в этом такого? Молодежь с удовольствием поет, пришел и присоединился, даже думать не стал.
Смотрю – есть еще такая молодежь у нас, думают о языке, заботятся, говорю, как же мне не спеть вместе с ними? И потом в Госсовете ведь тоже выступил о языке. Это вышло также эмоционально.
Но я считаю, неправильно все время предаваться эмоциям. Время эмоций прошло. Нас услышали, это тоже надо отметить. Услышали же! Отказались ведь от первого плана (речь идет об учебном плане по обучению родному языку. – Ред.). Теперь уже на законном основании можно вести эту работу. Поэтому сейчас надо работать без эмоций.
Я каждый раз возвращаюсь к этому: все, хватит, эмоций было много, все понятно, теперь надо работать. Надо работать в рамках имеющихся средств, других у нас нет.
Сегодня есть проблема сохранения, спасения татарского языка. Это желание, тревога за язык есть в сердце каждого татарского человека. У каждого, кто имеет хоть немного татарского менталитета. Я как депутат общаюсь со многими, бываю в районах, проблема татарского языка волнует каждого. Потому что все они думают: как – мы вымираем? Исчезает татарский народ или нет, как мы будем двигаться дальше?
Считаю, что у нас сейчас есть все возможности для движения вперед, все зависит только от нас.
«Чтобы остановить исчезновение татарского языка, надо приложить очень много усилий»
– Нам тоже иногда начинает казаться, что все хорошо, но потом узнаем что-то, что заставляют засомневаться в этом. Например, то, что в регионе Сибири, вообще вне пределов Татарстана большинство татар говорят уже на русском. Особенно молодежь.
– И в Казани то же самое. И в деревне.
– И в деревне молодежь переходит на русский. Деревенский житель перебирается в город. Каким вы видите будущее татарского народа в таких условиях? Он в будущем станет русскоязычным народом, как англоязычные шотландцы?
– Сами знаете, это не только наша проблема. Это проблема всего мира, проблема глобализации. Идет глобализация, сейчас и русский язык переходит на английский, потому что все новые термины в области информационных технологий – на английском языке.
Поэтому я на будущее татарского языка смотрю с большой тревогой. Если спросите у меня, что же делать, я вам и не смогу дать исчерпывающий ответ. Потому что очень сильно идут процессы глобализации, дети больше занимаются компьютером, с четырех лет сидят с гаджетом, там все на английском. О будущем татар все время думаю, все время, но не могу сказать, что нашел рецепт. Потому что очень сильно идут эти процессы, рецепта у меня нет.
Наш президент Рустам Нургалиевич велел открыть детский канал, сделали, вышли в эфир, надеюсь, татароязычным детям он будет ближе. Если даже нет одной общей полной концепции сохранения татар, если каждый в своей области будет заниматься хотя бы одним конкретным делом, может быть, нам лучше пойти по этому пути. «Теория малых дел». Но эти процессы глобализации с каждым годом усиливаются. Чтобы остановить исчезновение татарского языка, надо приложить очень много усилий.
Вы же знаете, на каждом нашем собрании одно выступление обязательно должно быть на татарском. Хотя бы так. Это одно. Мы тут говорили о татарских школах – это второе. Телевидение, средства массовой информации, ваше агентство, плюс много, хорошо работать в социальных сетях. Вот так, постепенно, если не вернуть позиции, хотя бы отодвинуть сроки, замедлить процесс исчезновения. Как вылечить болезнь – не знаю, можно лишь отсрочить, пока так. Может быть, со временем появятся и другие, более новые идеи. А пока это тяжелый вопрос. Вы это и сами знаете.
А сам как думаешь? На вопрос вопросом не отвечают, но все же – сам задумывался?
– Мне кажется, это зависит от политической ситуации. Сейчас говорить по-татарски не модно. Например, в Казахстане…
– Не сравнивай, это ведь государство.
– Это зависит от политической ситуации в стране.
– Нет, а в данных условиях как выжить? Я об этом очень много думал, но у меня рецепта нет. Говорю, я не знаю, как лечить болезнь, ее надо отодвинуть. Может быть, у нас появятся новые идеи, появится новая интеллигенция, вместе с ними найдутся и другие варианты.
Я знаю только теорию сохранения татарского языка. Татарский язык должен быть востребованным. Потому что в основе изучения любого языка лежит необходимость общения на этом языке. Если татарский останется языком коммуникации, будет языком, нужным для общения, чтобы понять друг друга, чтобы слушать и читать? тогда я его изучу, я его сохраню. Если эта необходимость исчезнет, то ничего не поделаешь. Язык должен остаться как средство общения, сохранения знаний, культуры. Если останется роль коммуникации, он будет жить веками.
Если исчезнет роль коммуникации, язык превратится в культурный артефакт. Как древние языки. Их изучают только ученые. Потому что в повседневной жизни он не нужен. Язык должен быть нужным. Если молодежь будет знать, что для работы в этой области им нужен татарский, он останется. Наша задача как представителей органов власти – создать такие условия, в которых есть потребность в татарском языке и татарский язык нужен.
«Говорить, что татарский нужно сохранить в семье, – это упрощение проблемы»
– Еще вопрос о татарском языке. Говорят, язык в первую очередь должен сохраниться в семье. Как вы считаете?
– Это упрощение проблемы. Нет. Надо и в семье, и в школе, и работа власти нужна.
Еще раз говорю – татарский должен быть востребован. Когда ты стремишься развиваться в этой республике и тебе нужен татарский язык, он и молодежи будет нужен. Мы должны создавать такие средства – татарский язык должен быть модным, популярным и нужным.
Качество каждого образованного человека – знать минимум три языка. Если ты хочешь быть современным успешным человеком, ты должен знать три языка. Дети, все люди должны это понимать и стремиться к этому. Ты приходишь устраиваться на работу, тебя спрашивают – знаешь три языка? Ты говоришь – знаю, и у тебя вырастают шансы быть принятым на работу. Такие условия надо создавать в виде закона, через квалификационные требования. Если будет нужен, язык тоже сохранится.
«Многие телевидение не смотрят, переходят в Интернет. Это нормально»
– Наверное, вам часто задают этот вопрос. Сейчас люди перебираются в интернет. Некоторые с гордостью заявляют, что не смотрят телевизор. Каким вы видите будущее телевидения? На самом деле те, кто сидит в интернете, телевизор не смотрят?
– Действительно не смотрят. Таких сейчас много. Нормальная ситуация. Я это сто раз говорил, здесь никакой проблемы нет. Мне говорят – интернет. Подождите, а что же в интернете? Там ведь тоже видео. Разнообразные каналы, возьмите Ютуб, в соцсетях – и там видео. Некоторые блогеры снимут ролик, и миллионы просмотров. Все один и тот же контент.
Но я вижу одно – люди стали уставать от этого. Непрофессионально снятое видео стали меньше смотреть. Люди уже хотят качества. Им надо качественное, хорошо снятое, хорошо смонтированное видео, с хорошо записанным текстом. Многие блогеры стали учиться нашей телевизионной профессии. Делают монтаж, как менять планы, то есть они стали использовать теорию.
Потому что людям теперь стало нужно и качество. Когда смотришь некачественное видео, камеру водят туда-сюда, через две-три минуты голова начинает кружиться. Если есть красивые виды, то смотришь дольше. И вы, и мы активно заходим в интернет. Как-то я в программе «Семь дней» говорил о гонорарах футболистов. Сколько футболисты получают, правильно это или нет, как это соответствует нашей экономике? Это вырезали из программы и отправили по интернету, теперь ролик стал вирусным и гуляет по Сети. Мне уже прислали его из Москвы, Калининграда, Санкт-Петербурга, куда только он не дошел и стал обратно ко мне возвращаться.
Я понял – надо начать работать в интернете. Мы начали распространять программы по разным социальным сетям, стали работать в соответствии с форматом соцсетей. Мы готовимся к тому, что времена изменятся. Если скажете, что эти каналы исчезнут – пусть, мы начнем работать в интернете.
Там уже видно – нужен твой контент людям или нет, сколько человек посмотрели. 2 тысячи, 200 тысяч, 2 миллиона, 2 миллиарда человек посмотрели, там все будет видно. Мы должны быть в интернете и работать в этом формате. Мы должны работать, подводя его под формат конкретной социальной сети, платформы. Там должно быть не просто шоу, но и информация, аналитика, познавательные вещи. Если будет вот так, я уверен, что мы и в Интернете себя найдем. Наша главная цель – работать на всех платформах.
Нас много смотрят в районах, в Казани меньше, это понятно, но мы должны быть во всех платформах. Интернета совсем не боимся. Традиционного телевидения, да, становится меньше, интернет развивается.
Передача о криминале «Черное озеро» очень хорошо пошла в Интернете. Даже пираты появились, кто-то выкладывает нашу передачу на свой канал. Мы с ними боролись, победили, эти каналы закрыли.
Настроив наши программы на разные форматы, стали также продавать рекламу в интернете. Есть рекламодатели. Мы поняли – в интернете мы тоже востребованы.
– В интернете есть популярные татароязычные передачи? «Семь дней» и «Черное озеро» – они ведь на русском.
– Мы также начали работать с татароязычным форматом. Некоторые форматы довольно интересные. У нас есть рубрика «Артист меняет профессию». Один артист побывал в студии новостей, другой сел на охране, вот такие интересные проекты, с некоторым юмором. Мы их отправляем в соцсети, и они набирают довольно много просмотров.
В Интернете ведь надо работать немного по-другому, должно быть интересно молодежи, немного хайпа тоже должно быть, сейчас без этого не получится. Говорят же – «кто хайпанул, тот выиграл». Если начнем находить вот такие интересные форматы, мне кажется, и на татарском языке у него есть будущее.
«В девяностые была свобода, это время прошло, как весна»
– Часто приходится слышать, что 90-е была свобода в журналистике, сейчас ее нет. Работать тогда было легче?
– Это время пролетело, как весна. Потому что в то время была полная свобода, никто тебе не говорил – это дай, а это не выдавай. И для меня эти времена были как весна, я их вспоминаю с чувством восхищения. (...) Радуюсь, что в моей истории такие годы были. Их вспоминаю с удовольствием.
Сейчас времена изменились, что поделать, надо работать и в такое время. Я говорю своим студентам: «Есть политика. Журналистика – продолжение политики. Политика – искусство возможностей. Поэтому старайтесь работать в этих условиях и по возможности приносите пользу людям. Это ваша главная миссия. Но помните, это – искусство возможностей. Будьте реалистами».
Не знаю, возможно, это и неправильно, я сам думаю так. Работал и во времена коммунистов, и во время перестройки, и сейчас работаю. И сейчас я чувствую себя журналистом, нахожу возможности, чтобы удовлетворить себя как творческого человека.
«Телеграм-каналы - "убийцЫ"»
– Вы вспомнили 90-е годы. Говорят, в современной журналистике тоже есть проблемы. Хотелось бы услышать ваше мнение как уже аксакала в своей профессии. Часто приходится слышать, как какие-то частные СМИ находят неоднозначные способы зарабатывания денег и как телеграм-каналы наращивают аудиторию, при этом нарушая законы этики. Что вы думаете об этом?
– Знаете, это очень серьезный вопрос. Я его вижу, границы журналистской этики становятся все ниже. Потому что если читать телеграм-каналы, то видишь – вся грязь, вся нечисть мира сливается туда. Считаю, что это противоречит такому понятию, как совесть журналиста, и главным принципам профессии. Писать разные оскорбления в адрес человека – это уже не журналистика. Это не человечно. Я считаю это деятельностью против человечности.
Какой только грязи в жизни нет – это понятно. Но массовое распространение этой грязи противоречит природе человека. Человек всегда старается быть подальше от нечисти. Это нормальное состояние любого человека. Человек всегда сторониться грязи, стремится к чистоте, доброте. Это сущность человека. А мы этим ее разрушаем. Некоторые газеты, анонимные комментарии человека уничтожают, убивают. И ответить некому, потому что ты не знаешь, кто там так написал.
Это – безответственность. Это неправильно. Мы, трезвомыслящая часть журналистики, должны хоть каким-то образом противостоять этому, я так считаю. Этому надо противостоять любыми возможными способами. Конечно, путем наставления, у нас других мер нет, но мы должны с этим бороться. Не являясь сторонником этого и не защищая тех, кто этим не занимается, мы вносим свою лепту в то, что такой грязи меньше.
Если ты жестко высказался, то покажи свое лицо. В этом случае это честно и достойно человека. Если ты, зная, что останешься без наказания, начинаешь скрытно заниматься очернением, прячешься в анонимные каналы, это равно преступлению. Чем этот человек отличается от того, кто с ножом в руке ходит по улице и убивает? Ничем. У него просто в руке вместо ножа – слово. Иногда слово может быть страшнее пистолета. И даже есть случаи, когда эта ужасная цель была достигнута.
«Пишущие по политическому, экономическому заказу убивают журналистику»
– Есть еще одна проблема, которая касается области журналистики, – это способы зарабатывания некоторых СМИ. Зарабатывать СМИ вынуждены по-разному. Часто поднимается вопрос политических, экономических заказов, шантажа. Чем может обернуться работа с такими заказами?
– Это приводит к вымиранию журналистики. Когда все начинает продаваться, это приводит к нарушению основных принципов журналистики. Главный принцип журналистики даже при коммунистах был единым с основными принципами религии: не убий, не укради, не обмани и так далее. То есть это принципы человечности. Наш главный принцип – помогать человеку.
Гуманистические принципы журналистики нужны, чтобы улучшить коммуникацию в обществе, сделать людей лучше и вести их к прогрессу. Это общие слова, но это так и есть, это правда. Мы всегда трудимся, чтобы делать добро. Я живу по такому принципу. Свою профессию не использовал, чтобы очернять кого-то, никогда ее не продавал, с помощью профессии ни с кем не рассчитывался. Я всегда представлял себе человека, сидящего на той стороне экрана. Те, кто работает со мной, знают, я никогда не занимался черным пиаром…
Когда работал в «Эфире», со мной очень сильно спорили. Но я сказал, что никогда не буду делать проблемный материал за деньги. Я и не делал. Если кто-то приходил, давал деньги и говорил, давай-ка сделай проблемный материал с нашей позиции, я никогда в такие сюжеты свою фамилию не включал и не поручал делать это тем, кто со мной работает. Мне никто не может сказать: помнишь, тогда мы взяли деньги и этого человека охаяли, а этого похвалили. Нет. У меня были такие принципы.
Эти принципы в некоторых средствах массовой информации исчезли. Сейчас это возможно, этого никто не стыдится – я вижу статьи, в которых проблему решают за деньги, одну сторону хвалят, другую очерняют. Это неправильно, это болезнь. Действительно болезнь, еще и смертельная болезнь. Эту болезнь надо лечить.
Насколько я знаю, такие СМИ долго жить не могут. Это невозможно. Все тайное становится явным, потерять лицо – это потерять доверие зрителей.
О главном богатстве телевидения
– Вы согласны, что главное богатство телевидения – это люди?
– Конечно люди. Люди – наше главное богатство. Тщательно собираешь всех – на татарскую, русскую редакцию. Телевидение очень тяжелая работа. Это только со стороны кажется очень легко – вышел и рассказал. Это ведь каждому не объяснишь. Вы сами знаете, какая это тяжелая работа. Сколько человек трудится для этого.
Например, на программу «Семь дней» работает более 30 человек. Начиная от водителя до режиссера. Операторы, осветители, электрики, гримеры, техники, инженеры. Это работа коллектива, одно звено перестанет работать – результата не получим. Не выйдет на работу гример или электрик – всё. Конечно, ведущий на вершине этой пирамиды, его видят, говорят – вот он работает. Я знаю – на самом деле эта пирамида большая.
Возвращаясь к вопросу качества в интернете – эти люди делают телевидение качественно, и это очень тяжелая работа. Главное качество телевидения – должно быть красиво. Чтобы создавать все красивое, надо приложить много усилий.
Все эти годы мы в одной студии делаем более 60 программ, и все еще делаем на тех же картонных декорациях. Эти времена уже прошли, никто уже не смотрит эти картонные декорации. Сейчас и татарам нужно современное, построенное на новых технологиях телевидение. Новое здание надо построить, оно будет даже не для нас, а для следующих поколений. Нужно такое качественное, большое, красивое телевидение.
«На телевидении должны работать красивые татарские ребята и девушки»
– По строительству здания есть продвижение?
– Есть. Пока ездил по миру, смотрел новые технологии, телевидение, работающее с 3D-анимацией. Сейчас уже все по-другому, технологии изменились. Конечно, у него и содержание должно быть, но, как говорится, по одежке встречают, сначала должна быть красота. И ведущие должны быть красивые. Я сейчас к этому стремлюсь. На телевидении должны работать красивые татарские ребята и девушки.
– Сейчас так?
– Ищем. Ищем – и находим. Очень красивые у нас ведущие, по-другому сказать не могу.
ТНВ начинает снимать сериал на татарском
– Не ожидаются ли какие-то новые проекты по сериалам на татарском языке? Вы говорили, что люди просят сериалы.
– Я сказал Айрату Миннемулловичу (Айрат Сибагатуллин, директор ГТРК «Татарстан». – Ред.): «Айрат абый, давай, ты человек опытный, все можешь и все знаешь. Давай вместе начнем снимать ситком (ситуационная комедия, сериал в одной локации и с одними и теми же персонажами. – Ред.), такой, что снимается круглый год в одной квартире, самый простой ситком».
Ко мне приходит много авторов, предлагают ситкомы. А там ведь 60-е годы. Чтобы это сделать, даже ложки должны быть 60-х годов! Это ведь невообразимо много работы, чтобы построить эту атмосферу, найти эти реквизиты, костюмы! Давайте пока сделаем сериал о современной жизни. Когда научимся снимать, и исторические начнем делать, с декорациями. А пока начнем с простого сериала, только он должен идти ежедневно, как «Беверли Хиллз», «Санта Барбара».
Нам нужен сериал в тысячу, две тысячи серий. У него и стоимость должна быть конкретной, и группа, которая каждый день снимает и производит серии. И у этого сериала есть принцип: одна серия – одно событие, одна история. Как на СТС: хочешь – так показываешь, хочешь – по-другому. Нам нужен сериал, сделанный на татарском языке, для нашего менталитета. Как у них: утром снимают, вечером – в эфире.
– Как новости будут работать...
– Да. Мы не можем открыть Америку. Мне кажется, в центре нашего сериала должна быть многонациональная семья, у нас в Татарстане ведь так. Невестка, муж, родители, дети – собираются несколько культур, пусть вот они живут, «варятся» вместе. У нас есть такая возможность. И деньги надо найти.
– На татарском же, наверное?
– Как же, нам другой сериал не нужен. Нам нужен сериал на татарском. У нас в республике есть кинопроизводство. Миляуша Лябибовна (Айтуганова, директор ГУП «Татаркино». – Ред.) работает в «Татаркино», я ей давно уже сказал. Давайте, у нас есть заказ – нужен сериал, будем делать вместе. А они все снимают большое кино. Снял большое кино. Два часа. Эти два часа пролетели, и денег на это надо много, это очень тяжелая работа. А мне нужны простые сериалы, пусть будет на татарском языке и татарскую проблему поднимает. Там должны быть и проблемы образования, взаимоотношения двух культур, и, конечно, юмор. Но пусть будет грань, чтобы не обидетьникого из национальностей.
Этот сериал, Алла бирса, начать бы уже с Нового года. Вот сейчас делаем.
– На сколько лет планируете этот сериал?
– Надо смотреть от числа зрителей. Если народ начнет смотреть, этот сериал надо развивать. Если получится, как я мечтаю, его герои будут расти вместе с тобой. Если сделаем такой сериал, было бы классно.
Говорю же, этот сериал мне нужен для изучения технологии. Потому что я и сам пробовал снять несколько фильмов в качестве продюсера. Я посмотрел эту технологию, но это непростая работа.
Поэтому мы должны расти в более большие форматы. У нас должна быть киностудия – «Татаркино», или другая, и она должна снимать такие большие проекты в разных жанрах. Телевидение должно заниматься этим, брать госзаказ и создать аутсорсинг, обязано, собрав различные группы, снимать такие вещи. В Москве же так. В Москве у некоторых телекомпаний ни одной камеры нет, на заказ только работают. Там есть творческая конкуренция, и я тоже должен ее создать.
И мультфильмы нужны. Это еще один вопрос. Без мультфильмов с татарской атмосферой нам не обойтись. Сейчас запустили детский канал, 24 часа, его ведь надо обеспечивать контентом.
«Президент поставил задачу вместе развивать «Шаян ТВ»
– По деятельности «Шаян ТВ» каких-либо неожиданных проблем не возникло?
– Нет. Но уже есть критика. Говорят, вы переводите и показываете мультфильмы, которые мы и так всю жизнь смотрели. Разве наши дети не смотрят мультфильмы дважды? Мы маленькими по 10 – 20 раз пересматривали любимые мультфильмы. Я не понимаю эту критику. Ну ладно, что поделаешь. Когда работаешь, критика неизбежна.
Должно быть и свое производство. Но сами знаете, денег на это требуется много.
– Какого мнения остался президент о телеканале «Шаян ТВ»? Поставил какие-то новые задачи?
– Высказал свое мнение. Сказал: «Вам в одиночку не осилить эту работу». Что наша главная задача – собрать все силы, способные помочь созданию канала. Эту же задачу он поставил и перед университетом, Минмолодежи и Министерством образования и науки. Этот канал реализовать непросто, потому что нужен будет контент. И театры привлекайте, сказал президент: театр кукол, ТЮЗ, всё соберите. И посмотрите: что смотрят, что не смотрят, как распространять этот контент – через интернет, мобильные приложения. Президент также поручил сделать английскую версию сайта. Такие задачи поставил. И сказал, чтобы максимально распространили по всем платформам.
Сейчас мы должны делать этот канал с этой целью – выйти на спутник, на все платформы. Много работать в интернете, создавать игры. Сейчас вышел протокол, там задач очень много.
«В Татарстане нет индустрии производства телепередач, ее надо создать»
– Вы сказали, что такие каналы, как СТС, могут работать без единой камеры. А у нас телеканалы вынуждены все передачи производить сами. Почему? Нет студий, индустрии?
– Нет, индустрии нет.
– Почему нет, интересно?
– Я сам удивляюсь, если честно. Ее хоть как, но надо создать. Поэтому я давно уже это говорю, еще раз скажу, потому что думаю, что дойдет.
Вот был я в Казахстане. Там сделали классно – каждый год собираются и раздают гранты. Тому грант, этому грант, этой программе грант, этому фильму грант, этому сериалу грант. Вот так создают предложение, а спрос есть. Готовые проекты раздают каналам. Нам бы вот так же, может быть, через гранты или через госзаказ, выбрать группы молодых специалистов и дать им эту работу. Они ведь уже мыслят по-новому, есть возможности придумывать новые формы. Без этого не получится. Нам надо создать эту индустрию.
Мы ведь таких ребят собрали. На меня до сих пор обижены – вот собрали, в итоге ничего не сделали. Пока на первом этапе деньги были выделены только на нашу работу, но был и второй этап. Еще на 200 миллионов были набраны предложения, но чтобы их сделать, финансов не хватает. Нам надо создать работающие именно на татарском языке творческие группы и чтобы они работали.
Главная проблема молодежного канала – если он застынет, встанет – всё, конец. Он не должен застывать, а всегда находиться в течении, как река, меняться. Надо очень тонко знать, что нужно детям. Зрители взрослых каналов – это одна группа, понятно, кто они, сколько им лет, о ней мы знаем.
А детская аудитория очень быстро меняется и интересы у них меняются. Надо это чувствовать и быстро меняться. Я уже сказал сотрудникам «Шаян ТВ»: ребята-девчата, вы ведь молодые, не бойтесь, надо все время меняться.
Я сказал: собираемся ровно через 100 дней после запуска. Там услышите все, что о проекте сказали. Наши журналисты – все родители, скажете, Ильшат, невозможно смотреть, неинтересно. Неинтересно – это приговор. Значит, другие люди придут. Значит, на этом канале должны работать другие люди.
– Это будет в форме какого-то худсовета?
– И худсовет у нас есть, и совет попечителей будет. Я им сказал – нам и в школах надо работать, собирать аудиторию. И обратная связь должна быть. Мне сказали – в школах во время урока смотрят «Шаян ТВ». Это уже хороший показатель.
– Видимо, чтобы учить язык?
– Да, чтобы учить язык. Стали показывать в детских садах. Первые шаги «Шаян ТВ» очень хорошие. Цветной канал, в таких красивых цветах, довольно хорошие мультфильмы, сам с удовольствием смотрю. Верю, что и будущее будет красивым, надеюсь, что «Шаян ТВ» внесет свой вклад в сохранение татарского языка, создание новой татарской интеллигенции. Верю, что выросшие на нем дети, словами Тукая, передадут знамя нации следующим столетиям.
("События", Рамис Латыпов)
